Стихотворение называлось «Дети ночи».
Духовная революция свела в этот ночной час и творцов искусства, и философов, и пророков. Если искусство, касаясь своим творчеством миров иных, предрекало будущие земные события, то философы вскрывали диалектику наступающего времени. «В апокалиптическом времени, – писал Н.А.Бердяев, – величайшие возможности соединяются с величайшими опасностями. То, что происходит с миром во всех сферах, есть апокалипсис целой космической эпохи, конец старого мира и преддверие нового мира. <...> В поднявшемся мировом вихре, в ускоренном темпе движения все смещается с своих мест, раскрывается стародавняя материальная скованность. Но в этом вихре могут погибнуть и величайшие ценности, может не устоять человек, может быть разодран в клочья. Возможно не только возникновение нового искусства, но и гибель всякого искусства, всякой ценности, всякого творчества».[52] В апокалиптической ночи человечество было как бы распято на кресте – старое – новое; разрушение – созидание; дух – инертная материя; добро – зло; свет – тьма; ведение – невежество. Последнее обременяло его сознание, подрезало ему крылья, не позволяло в условиях космического освобождения «материальной скованности» подняться над ней, уйти к «новому небу и новой земле». Человечество сделало свой ночной выбор. Оно отказалось от Духовной революции и ушло в социальную в надежде на лучшее будущее. Но надеждам не суждено было сбыться.
VI. «Преображение»
Символизм был тем пространством в искусстве, которое в условиях всеобщего крушения, начавшегося с революционным взрывом в России, еще удерживало мост, соединяющий это искусство с инобытием, невидимым и Высшим. И не только удерживал, но и вел туда, где пробивалась заря подлинного Нового Мира, где сверкали крылья восхождения и возникали пророческие сны. В символе – образе подлинного искусства объединялись как бы два мира – невидимого и проявленного, тонкого и плотного, Высшего и низшего. Сам символ, его образ и форма, принадлежали предметно проявленному и плотному миру, но его энергетика несла качество невидимого Высшего мира. Два мира, два состояния материи, два разных качества энергетики пересекаются и живут в символе. В этом его энергетическая особенность, в этом заключена красота его образа. Через эту двойственность символа и пролегает нелегкий путь земной красоты, ведомый таинственным и сокровенным процессом энерго-информационного обмена в глубинах Космоса. Именно крылья Духа и Красоты могли поднять человечество над пропастью инволюции, над обломками Старого Мира и устремить его ввысь по спирали эволюции. Путь вверх назывался Преображением. Человечество в своей истории не раз соприкасалось с ним Философ, поэты и художники Серебряного века российской культуры писали и размышляли именно о таком пути, как единственно эволюционном. Крылья стали как бы его символом.
«Самые потрясающие перерождения, – сказано в одной из книг Живой Этики, – совершаются огненными явлениями. Мир земной преображается лишь Огнем».[53] Преображение создает новый энергетический тип человека плотного мира, способного принять иные условия более высокого своего существования. Существует крайне неверное представление о том, что преображение доступно каждому, и наступит когда-нибудь тот волшебный час, когда мы сразу преобразимся и станем все лучше, чище и выше. Это иллюзия «плоского» понимания сложнейшего космического процесса. Огненная энергия преображения требует высокого уровня сознания человека, который достигается тяжелым трудом совершенствования.
Истинное искусство, черпающее Красоту из высокого инобытия способно, как и высокие Духи, низвести Творящий Огонь неземной энергетики в наш плотный мир. Через искусство и Красоту огненные энергии космической эволюции в сотрудничестве с энергией человеческого духа преображают инертную материю плотного мира. И хотя идеологи символизма не были знакомы с Живой Этикой, их мысли были созвучны философской концепции искусства, которую мы находим в книгах Учения. Идея теургии и теургического искусства, выдвинутая символистами в начале ХХ века, была прочно связана с энергетическим феноменом инобытия и его преображающей роли на земле. Владимир Соловьев, поэт и философ, подошел к мысли о том, что в художественном акте возможно преобразовать реальность, сделать ее энергетически более высокой, а материю – менее плотной. Для этого художник должен вырваться за границы известного нам механизма творчества «восхождение – нисхождение», покинуть ту волшебную точку, где соединяется «небо и земля» и где возникают образы-символы, и выйдя за пределы ее найти путь к новому творчеству и стать сотворцом Инобытия, его энергетики, его сил, его Красоты. «Он должен перестать творить, – писал Вячеслав Иванов, – вне связи с божественным всеединством, должен воспитать себя до возможности творческой реализации этой связи».[54] Теургическая концепция искусства, основу которой составляла творческая связь с Инобытием, по-иному рассматривала рукотворчество плотного мира и по-новому осмысливала Красоту, как таковую. В преображении Вселенной теург-художник не должен «налагать свою волю на поверхность вещей», а должен, как пишет Иванов, «прозревать и благовествовать сокровенную волю сущностей. Как повивальная бабка облегчает процесс родов, так должен он облегчать вещам выявление красоты; чуткими пальцами призван он снимать пелены, зарождающие рождение слова. Он утончит слух и будет слышать «что говорят вещи», изощрит зрение и научится понимать смысл форм и видеть разум явлений. Нежными и вещими станут его творческие прикосновения. Глина сама будет слагаться под его перстами в образ которого она ждала, и слова в созвучия, предуставленные в стихии языка. Только эта открытость духа сделает художника носителем божественного откровения».[55] «В художнике-теурге, – точно определяет Н.А.Бердяев, – осуществляется власть человека над природой через красоту, ибо красота есть великая сила и она мир спасет».[56] Мы знаем, что в теле человека находятся семь основных энергетических центров, которые соответствуют семи энергетическим видам земного человечества. В каждом энергетическом виде в процессе преображения открывается очередной более высокий центр, который становится для остальных действующих центров доминирующим и синтезирующим. Центры обуславливают работу наших органов чувств. У нас, в 5-м виде человечества, действуют 5 энергетических центров и 5 органов чувств. В 6-м виде их будет 6. Его энергетика ляжет в основу чувства Красоты. В этом будет заключаться смысл Преображения. Николай Гумилев, один из выдающихся поэтов России, написал провидческое стихотворение, которое так и назвал «Шестое чувство».
