Номера журнала
Анонс
 
Защитите имён выдающихся деятелей
Шапошникова Людмила Васильевна
Генеральный директор Музея имени Н.К.Рериха,
первый вице-президент МЦР, академик

Тернистый путь красоты

«Высшее искусство, – пишет одни из крупнейших поэтов Латвии Юргис Балтрушайтис, – то искусство, которое одно служит чуду нашего преображения, мы определили как искусство – жертву. А это искусство осуществляется только тогда, когда душа создающего – в деянии творчества и через свое творческое деяние – вовлекается в жертвоприношение себя тайне мира, неизреченной воле вселенской, в жертвенное забвение себя и в жертвенное отречение от себя, целостно и слепо предавая свою одинокую отдельность неведомому зодчему мира. Таково искусство в древнегреческой трагедии, таково оно у Шекспира и Данте, и во многом у Пушкина, и во многом у Достоевского, и еще больше у Тютчева и еще больше у Скрябина».[41]

Владимирская икона Божьей Матери
Владимирская икона Божьей Матери

Только жертвенное искусство несет в себе ту высшую реальность, энергетика которой необходима для эволюции плотного мира. Эта высшая реальность с особой силой проявляется в иконописном искусстве, особенно в ранних русских иконах. Иконы, созданные в активном взаимодействии с Высшим, играют как бы роль посредника между нашим миром и этим Высшим. Такие иконы посылали на смотрящего или молящегося энергетические, целенаправленные действия, возбуждающие видения. Или, иначе говоря, открывали окно, а иногда и двери в мир иной в полном смысле этого слова. «Ведь всегда мы общаемся с энергией сущности, – замечает Флоренский, – и через энергию, -с самой сущностью, но не непосредственно с последней. И икона, будучи явлением, энергией, светом, некоторой духовной сущностью, а точнее сказать, благодатью Божией, есть больше, чем хочет считать ее мысль...»[42] И еще: «При молитвенном творении высоких подвижников иконы неоднократно бывали не только окном, сквозь которое виделись изображенные на них лица, но и дверью, которою эти лица входили в чувственный мир. Именно с икон чаще всего сходили святые, когда являлись молящимся».[43] Все это лишний раз доказывает, что нет храма без искусства, нет связи с Мирами Высшими без истинного художества и нет без последнего духовного роста самого человека и эволюционного его восхождения на предназначенные ему Космосом вершины. Понимая все это, мы можем себе представить, какой вред был нанесен целой стране, где уничтожались, бездумно и невежественно иконы, а истинные произведения искусства заменялись подделкой и имитацией. Русский философ и религиозный деятель Сергий Булгаков писал: «Икона есть произведение искусства, которое знает и любит свои формы и краски, постигает их откровение, ими владеет и им послушно. Но она же есть теургический акт, в котором свидетельствуется в образах мира откровение сверхмирного, в образах плоти – жизнь духовная. В ней Бог открывает себя в творчестве человека, совершается теургический акт соединения земного и небесного».[44]

В иконе пересекаются образы двух миров, двух состояний материи – плотного и тонкого, а не редко и огненного. Здесь существуют два мироощущения, два миропонимания. Одно плоское здешнее, отчужденное от мира иного, замкнутое в рамках плотной материи. Другое многомерное, объемное «которое видит в мире и над миром великое множество сфер, великое многообразие планов бытия и непосредственно ощущает возможность перехода из плана в план».[45] Столкновение этих двух мироощущений проходит через всю историю человечества и с особенной остротой проявляется в XX веке. Мироощущение нездешнего, безграничного, осязание запредельной тайны Мироздания, его высокой энергетики было свойственно русским философам Серебряного века, значительная часть которых являлась людьми чуткими, тонкими и глубокими. Мне хочется привести два примера такого многомерного миропонимания, которое возникает у Е.Н.Трубецкого при лицезрении русской храмовой архитектуры. «Когда смотришь издали, – пишет он, – при ярком солнечном освещении на старинный русский монастырь или город, со множеством возвышающихся над ним храмов, кажется, что он горит многоцветными огнями. А когда эти огни мерцают издали среди необозримых снежных полей, они манят к себе, как дальнее потустороннее видение града Божьего».[46] Сквозь земные образы и формы храмовой архитектуры, Трубецкой сумел почувствовать ту потустороннюю энергетику, которая присутствует в самом храме. Он сумел уловить то, что как бы просвечивало сквозь земные сооружения и делало их на какое-то мгновение неземными. В нем родилось то же ощущение тайны, которое испытал Леонид Андреев, когда смотрел на картины Рериха. И еще одно его впечатление, не менее значительное, чем первое. «Недавно в ясный зимний день мне пришлось побывать в окрестностях Новгорода. Со всех сторон я видел бесконечно снежную пустыню – наиболее яркое из всех возможных изображений здешней нищеты и скудости. А над нею, как отдаленные образы потустороннего богатства, жаром горели на темно-синем небе золотые главы белокаменных храмов. <...> Наша отечественная «луковица» воплощает в себе идею глубокого молитвенного горения к небесам, через которое наш земной мир становится причастным потустороннему богатству. Это завершение русского храма – как бы огненный язык, увенчанный крестом и к кресту завершающийся. При взгляде на наш московский Иван Великий кажется, что мы имеем перед собой как бы гигантскую свечу горящую к небу над Москвою; а многоглавые церкви суть как бы огромные многосвещники».[47] Образы, в которых выражено потусторонее, если можно так сказать, мироощущение философа, несут в себе красоту мышления, красоту огненной устремленности к инобытию и несомненное понимание сути и смысла этого инобытия. Трубецкой был одним из блестящей и трагической плеяды русских философов, которые не только писали об эпохе нового космического мироощущения, но и сами духовно были в него вовлечены.

  • [1] Озарение. 3. V. 1.
  • [2] Зов. 26. 07. 22.
  • [3] П.А.Флоренский. Избранные труды по искусству, М., 1996, с. 294.
  • [4] П.А.Флоренский. «Иконостас» М., 1994, с. 37.
  • [5] Н.А.Бердяев. Судьба России. М., 1990. с. 312-313.
  • [6] П.А.Флоренский. Особое. М., 1990. с. 18.
  • [7] Сердце, 159.
  • [8] Мир Огненный. Ч.III, 85.
  • [9] Аум, 105.
  • [10] Мир Огненный. Ч.I, 144.
  • [11] Община. Рига. 1936, 30.
  • [12] Агни Йога, 226.
  • [13] Зов 1.1.21.
  • [14] Н.К.Рерих. Художники жизни. М., 1993. с. 78.
  • [15] А.Блок. Дневник. М., 1989. с. 50.
  • [16] Н.К.Рерих. Об искусстве. М., 1994. с. 82.
  • [17] Вс.Иванов. Рерих. Рига. с. 92-93.
  • [18] Павел Флоренский. Сочинения в 4-х томах. Т.II. М., 1996. с. 383-384.
  • [19] О.Мандельштам. Тбилиси, 1990. с. 37.
  • [20] А.Блок. Сочинения в 2-х томах. Т.I. М., 1955. с. 485.
  • [21] А.Блок. Дневник. М., 1989. с. 80.
  • [22] А.Блок.Дневник. М., 1989. с. 119.
  • [23] Там же. с. 248.
  • [24] А.Блок. Сочинения в одном томе. М-Л., 1946. с. 583.
  • [25] Мир Огненный. Ч.I, 627.
  • [26] Андрей Белый. Символизм как миропонимание. М., 1994. с. 3.
  • [27] Н.Бердяев. Философия творчества, культуры и искусства. Т.II. М., 1994. с. 87.
  • [28] Держава Рериха. М., 1993. с. 34-35.
  • [29] Павел Флоренский. Избранные труды по искусству. М., 1996. с. 315.
  • [30] А.Блок. Дневник. М., 1989. с. 334.
  • [31] С.Н.Рерих. Стремиться к прекрасному. М., 1993. с. 34.
  • [32] С.Н.Рерих. Стремиться к Прекрасному. М., 1993. с. 2,9.
  • [33] А.П.Флоренский. Иконостас. М., 1994. с. 74.
  • [34] П.А.Флоренский. Иконостас. М., 1994. с. 74-75.
  • [35] Там же. с. 52.
  • [36] Вячеслав Иванов. Родное и вселенское. М., 1994. с. 205
  • [37] Там же. с. 216.
  • [38] Вячеслав Иванов. Родное и вселенское. М., 1994. с. 216
  • [39] Там же. с. 216.
  • [40] Там же. с. 212.
  • [41] Ж. Духовное созерцание. № 1–2, 1997. с. 206.
  • [42] П.А.Флоренский. Иконостас. М., 1994. с. 70.
  • [43] Там же. с. 70.
  • [44] Философия русского религиозного искусства XVI-XX в.в. М., 1993. с. 286.
  • [45] Философия русского религиозного искусства XVI-XX в.в. М., 1993. с. 237.
  • [46] Там же. с. 199.
  • [47] Там же. с. 198-199.
  • [48] Община. Рига, 42.
  • [49] А.Белый. Стихотворения и поэмы. Ленинград, 1966. с. 75
  • [50] Там же, с. 75.
  • [51] Д.Мережковский. З.Гиппиус. Стихотворения. СпБ, 1997. с. 13.
  • [52] Николай Бердяев. Философия творчества, культуры, искусства. Т.II. М., 1994. с. 414.
  • [53] Мир Огненный. I, 50.
  • [54] Вячеслав Иванов. Родное и вселенское. М., 1994. с. 160.
  • [55] Там же. с. 144.
  • [56] Николай Бердяев. Философия творчества, культуры, искусства. Т.I. М., 1994. с. 239.
  • [57] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Ленинград, 1988. с. 329-330.
  • [58] Николай Бердяев. Философия творчества,культуры,искусства. Т.I. М., 1994. с. 218.
  • [59] Там же, с. 235.
  • [60] Там же, с. 235.
  • [61] Философия русского религиозного искусства XVI-XX вв. М., 1993. с. 217.
  • [62] Андрей Белый. Символизм как миропонимание. М., 1994. с. 167.
  • [63] Николай Бердяев. Философия творчества, культуры и искусства. М., 1994. с. 413-414
  • [64] Андрей Белый. Символизм как миропонимание. М., 1994. с. 15.
  • [65] А.Блок. Дневник. М., 1989. с. 259.
 
Версия для печати

Актуальные конференции на портале Музеи России
Лента предоставлена порталом Музеи России
Матариалы и пожелания направляйте по адресу news@museum.ru