Мари излагает результаты своих работ сухим техническим языком с тусклыми прилагательными. Но в умах окружающих её физиков, молодых и старых, жрецов науки и учеников, всё это превращается в зажигательный блестящий рассказ об одном из самых крупных открытий XIX века.
Председатель произносит:
– Парижский университет дарует Вам степень доктора физических наук с весьма почетным отзывом.
За несколько лет до защиты диссертации супруги Кюри приняли одно решение (не придавая ему особого значения), которое сильно отразилось на всей остальной их жизни. Выделяя радий, Мари разработала нужную технологию и способ производства. Дальше у супругов Кюри был выбор между двумя путями. Описать во всех подробностях результаты исследований, включая и способы очистки или рассматривать себя как собственников, как «изобретателей» радия, т.е. запатентовать методику и закрепить свои права на промышленную технологию получения радия во всём мире. Патент – это деньги, богатство, жизнь в довольстве, отсутствие забот о заработке.
Обсудив эти возможности, супруги решают: «Физики публикуют результаты своих исследований всегда бескорыстно. Если наше открытие будет иметь коммерческое значение, то как раз этим не следовало бы пользоваться. Радий будет служить и для лечения больных людей. И кажется невозможным извлекать из этого выгоду. Это противно духу науки».
Раз и навсегда они предпочли богатству бедность во имя своих жизненных идеалов.
Имя обоих Кюри не было связано с отличиями особо высокого ранга до 3 июня 1903 года, когда знаменитый Королевский институт официально пригласил Пьера Кюри сделать доклад о радии. Французский физик отправляется в Лондон на торжественное заседание вместе с женой.
Восхищение докладом, царившее на заседании, сказалось и на следующем дне. Весь Лондон пожелал увидеть «родителей» радия. Пьер и Мари присутствуют на блестящих приёмах, слушают тосты в их честь. Мари чувствует себя неловко под взглядами множества глаз, направленных на неё, на такое редчайшее существо, на такой феномен, как женщина-физик.
Мари в темном, слегка открытом платье без рукавов, на попорченных кислотами руках никаких украшений, нет даже обручального кольца. А рядом с ней на обнажённых шеях сверкают самые красивые бриллианты Британской империи. Мари с искренним удовольствием разглядывает сверкающие драгоценности и с удивлением замечает, что обычно рассеянный её супруг тоже уставился глазами на эти ожерелья и бриллиантовые нити...
– Я и не представляла, что существуют такие украшения, – говорит Мари Пьеру вечером. – Как это красиво!
Физик смеётся:
– Представь себе, я за обедом, не зная, чем заняться, придумал себе развлечение: стал вычислять, сколько лабораторий можно выстроить за камни, украшающие шею каждой из присутствующих дам. К концу обеда, когда начался общий разговор, я уже выстроил астрономическое число лабораторий!
Через несколько дней супруги Кюри возвращаются в Париж, в свой сарай.
10.12.1903 года на торжественном собрании Стокгольмская академия наук публично объявляет, что за открытия в области радиоактивности Нобелевская премия по физике присуждается Анри Беккерелю и супругам Кюри.
Молниеносно приобретённая известность, масса почитателей среди широкой публики, блестящие отзывы в печати, официальные приглашения, полученные из Америки, для чтения лекций.
Для Мари Нобелевская премия представляется только наградой в 70 тысяч франков, выданной шведскими учёными двум собратьям по науке за их труды, а, следовательно, её можно принять, не совершая ничего «противного духу науки». Это единственный способ снизить нагрузку обязательных занятий Пьера и сохранить его пошатнувшееся здоровье.
Кюри нанимают за свой счет лаборанта: так проще и быстрее, чем ждать призрачных сотрудников, обещанных университетом.
Слава мало заботится о будущем, которое влечёт к себе Мари и Пьера. Слава набрасывается на выдающихся людей, наваливается всей своей тяжестью, стремится остановить их движение вперёд. Присуждение Нобелевской премии сосредоточило на двух супругах внимание миллионов мужчин и женщин, философов, рабочих, мещан и людей светских. Эти миллионы выражают Кюри свои пылкие чувства. Но чего они требуют от них взамен? Те достижения – умственные затраты на открытие радия, его лечебная сила против страшной болезни, – которые дали учёные авансом этим людям, их не удовлетворяют. Радиоактивность они относят к числу уже достигнутых побед, хотя она находится ещё в зачатке, и заняты не столько тем, чтобы помочь её развитию, сколько смакованием подробностей её рождения. Они стремятся вторгнуться в интимную жизнь удивительной пары, вызывающей различные толки своим обоюдным дарованием, кристально чистой жизнью и бескорыстием. Жадное стремление этой толпы копаться в жизни её кумиров и её жертв отнимает у них единственные драгоценности, которые им бы хотелось сохранить: внутреннюю сосредоточенность и тишину.
Кюри напрасно стараются отказывать репортёрам, не пускать их к себе в дом, запираться в своей жалкой лаборатории, ставшей исторической: ни их работа, ни они сами не принадлежат уже самим себе. Их быт, вызвавший своей скромностью удивление и уважение самых прожжённых газетчиков, приобретает известность, становится общественным достоянием, превосходной темой для газетной статьи.
Бедность, переутомление, людскую несправедливость оба Кюри перенесли без жалоб. Но теперь они впервые проявляют странную нервозность. Чем больше растёт их известность, тем сильнее обостряется эта нервозность.
"Усталость, как результат перенапряжения сил, вызванного мало удовлетворительными материальными условиями нашей работы, увеличилась вторжением общественности, – пишет Мари позже. – Нарушение нашего добровольного отчуждения стало для нас причиной действительного страдания и носило характер бедствия".
Казалось бы, слава должна была дать Кюри в качестве вознаграждения кафедру, лабораторию, сотрудников и столь желанные кредиты. Однако, когда придут эти благодеяния? Тоскливое ожидание всё ещё длится.
Франция оказалась последней страной, которая признала Кюри: потребовалась медаль Дэви и Нобелевская премия, чтобы Парижский университет предоставил Пьеру Кюри кафедру физики. Иностранные награды только подчёркивают те отвратительные условия, в которых они успешно совершили своё открытие и которые, по-видимому, не скоро изменятся.
У Мари борьба с известностью не убеждение, как у Пьера, а инстинкт. Она непроизвольно робеет и вся сжимается, когда должна встретиться с толпой, а иной раз приходит в такое замешательство, что чувствует головокружение, общее физическое недомогание. Кроме того, весь уклад её жизни заполнен множеством обязанностей, не допускающих напрасной траты энергии. Взвалив на свои плечи всю тяжесть научной работы, материнства, забот о доме, самообразования, мадам Кюри движется по своему трудному пути, как эквилибрист. Ещё одна лишняя «роль» – и равновесие нарушено: она свалится с туго натянутого каната. Мари – жена, мать, учёная, преподавательница – не имеет ни одной свободной секунды, чтобы разыгрывать ещё роль знаменитой женщины.
