Идеология Социальной революции стремилась снизить измерение человеческого духа, Духовная — поднять.
Духовная революция несла ощутимые потери под напором Революции социальной. Человеческий дух отступал, не выдерживая духовного и физического насилия, уступая грубому натиску плотной материи.
Гибель духовной культуры, ее разрушение приводили к искажению шкалы ценностей, к забвению внутренней сути человека, которая является скрепляющим материалом любой структуры в обществе — будь то экономическая, социальная или какая-либо другая.
Любая революция всегда ставит главный вопрос — вопрос о свободе. Слово "свобода" носится в ее пороховом воздухе. Носилось оно и в Русской.
Один из самых удивительных поэтов-пророков России Александр Блок написал в 1918 г.: "Свобода, свобода, эх, эх, без креста". И этой строчкой точно определил суть свободы в пространстве Русской революции. "Без креста" — значило без духа, без той небесной свободы, без которой нет свободы как таковой. Слова марксистской доктрины — "свобода есть осознанная необходимость", никоим образом не соотносились с реальной практикой Русской революции. Новое мышление, рождавшееся в Недрах Русской Духовной революции несло и новое понимание свободы, которое опиралось на свободу Духа, на небесную свободу. "Свобода есть внутренняя творческая энергия человека. Через свободу человек может творить совершенно новую жизнь, новую жизнь общества и мира".[20] И еще: "Свобода предполагает существование Духовного начала, не детерминированное ни природой, ни обществом. Свобода есть духовное начало в человеке".[21]
Обладали ли те, кто делал Русскую революцию и участвовал в ней, свободой подобного рода? Можно твердо сказать — нет. Низкий уровень сознания участников социальной Революции и неправильное понимание сути истинной свободы, привели к подменам и смещениям, имевшим самые трагические последствия для России. Образовалось острое противоречие между свободой, как таковой, и тем внутренним рабом, который в силу низкого сознания остался еще во многих участниках социальной Революции. Концентрация общественного внимания на материальных сторонах жизни, выдвижение этой стороны в качестве цели жизни общества или его преобразований неизбежно приводит к гибели свободы и созданию ее суррогата. "К свободе призваны вы, братия, — сказал Апостол Павел, — только бы свобода ваша не была поводом угождению плоти: но любовью служите друг другу... Если оке друг друга угрызаете и съедаете, берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом".[22]
Духовная революция ковала внутреннюю духовную свободу человека, как основу земной. Социальная — отрицая дух, лишала земную свободу главного ее фундамента, обрекала ее на краткое и драматическое существование.
Эти обстоятельства отодвигали все дальше и дальше от пространства социальной революции желанное "светлое будущее", "Град Светлый". То и другое оставалось лишь путеводной звездой, сияющей на дорогах Духа, проложенных во тьме грубой и плотной материи низкого измерения. Звезда несла весть о нездешних мирах высокого измерения, где живет познание духовной свободы, гармонии и красоты. Для земных условий XX века "Град Светлый" был внеисторической задачей.
Большевики же, несмотря ни на что, решили спустить эту звезду на землю. Они не понимали, что у Звезды есть свои небеса, которые отражаются во внутренней структуре духа самого человека. Отрицая или крайне ограничивая этот самый Дух, пренебрегая закономерностями космических энергий, не подозревая о мирах высших измерений, большевики начали строить на грешной земле России Светлый Град, ее Светлое будущее. Это будущее называлось социализмом. Оперируя категориями социальной мысли XIX века, они и не подозревали, что мессианство, которое неистребимо жило в их душах, происходит от Царства Духа, а не от Царства Кесаря. Подменив одно царство другим, они пытались построить "Светлое будущее" или Божье царство в жестких рамках царства Кесаря. Это привело к гибели не только свободы земной, но и к античеловеческой попытке уничтожить свободу духа. Трагедия Русской революции и русской свободы была предсказана гениальным Достоевским в его "Легенде о Великом инквизиторе". Великий инквизитор легко подменяет небесную свободу духа, о которой говорил в своем учении Христос, свободой земной необходимости, чтобы оправдать тиранию и насилие инквизиции. "Пятнадцать веков, — вещает он, — мучились мы с этой свободой, но теперь это кончено и кончено крепко. Ты не веришь, что кончено крепко? — говорит он Христу, волей писательского воображения возникшего перед ним. — Ты смотришь на меня кротко и не удостаиваешь меня даже негодования. Но знай, что теперь и именно ныне эти люди уверены более, чем когда-нибудь, что свободные вполне, а между тем сами же они принесли нам свободу свою и покорно положили ее к ногам нашим. Но это сделали мы, а того ль ты желал, такой свободы?
