Находится ли Россия между Востоком и Западом?

III. Тринитарный взгляд

Системные триады, сложившиеся в истории человечества, такие как истина-красота-добро, ум-чувство-воля, тело-душа-дух, объединяют в себе рациональное понятие, эмоциональный образ и интуитивный символ.

Семантическая формула включает три аспекта:

аналитический (рацио), качественный (эмоцио) и субстанциальный (интуицио) (Линейная запись искажает семантическую структуру системной триады. Чтобы сохранить потенциальное равноправие и смысловую ориентацию аспектов, следует мыслить их вершинами равностороннего треугольника, расположенного согласно семантической формуле. При линейной развертке смысл компонент удерживается в их последовательности: рацио-эмоцио-интуицио).

Можно предполагать, что такой архетип обусловлен триединой природой человека, созданного по образу и подобию Творца. Святая Троица, нераздельная, неслиянная, единосущная, является совершенным примером объединения различий. Аналогичные целостные структуры можно обнаружить в основополагающих открытиях науки, в гениальных произведениях искусства, во всех жизнеспособных религиях мира.

Абсолютизация или утрата любой из компонент системной триады нарушает её целостность. Но, вместе с тем, каждая ипостась способна являть целое. Так в истине мы видим добро и красоту, в любви обретаем надежду и веру, в правде находим радость и пользу. Разностороннее исследование системных триад^[37] показывает, что они действительно обладают теми указанными выше свойствами, которые требуются для осуществления функции синтеза.

Одним из важнейших свойств является принцип неопределённости-дополнительности-совместности, согласно которому каждая пара системной триады находится в соотношении дополнительности, а третий элемент задаёт меру совмещения. Так взаимодействуют, например, количественные характеристики точности, локальности и простоты в асимптотической математике^[37]. Такая же закономерность наблюдается в древней триаде закон-народ-власть, где противоречия между законом и народом разрешаются через власть, между народом и властью — через закон, между властью и законом — через народ.

Мягкость тринитарной структуры необходима для осуществления единства целого при свободе частей, для компромисса между тенденциями к взаимозависимости и суверенности частей современного мира. В жесткой структуре единение ведёт к тоталитаризму.

Антагонизм бинарного мышления угрожает человечеству самоубийством. Витальный инстинкт вынуждает общественное сознание принимать тринитарную парадигму. К счастью, её становление происходит не на пустом месте. Библиография тринитарной литературы, вышедшая пока в двух томах^[38], содержит около 6 тысяч названий и рефератов работ, посвящённых триадическим структурам. Издатель и рецензенты^[39] отмечают, что тринитарный принцип открывает осмысленный и плодотворный путь разрешения дуальных противоречий, на котором становится возможным объединение плюрализма Запада и монизма Востока. Движение по этому пути отражено в 10 томах «Записок по триадике и онтодинамике»^[40].

Взглянем теперь на проблему места России в смысловой структуре мира с позиций тринитарного синтеза. В русской культуре сущность триединства наиболее ярко воплотил В.С.Соловьёв, соединивший в себе достоинство гражданина, дар поэта, мудрость философа. Вся его философия проникнута духом Божественной Троицы. В славянском мире он видел «третью силу», которая призвана органически связать мир бесчеловечного бога и мир безбожного человека (^[8], с. 100), единство без свободы и свободу без единства (^[26], с. 59).

Признавая за Востоком доминанту «интуицио», за Западом — «рацио», меру их совмещения, очевидно, следует искать в аспекте «эмоцио». Не эту ли роль играет Россия в поддержании целостности триады:

Оглядываясь на классические триады:

видим, что специфика России тогда должна быть там, где душа, красота, любовь. Но ведь именно эти понятия всегда ассоциировались с российским менталитетом.

У В.Шубарта^[26] читаем: «Проблема Востока и Запада — это, прежде всего, вопрос души (с. 23)... Только исходя из души, можно превозмочь силы раздробления (с. 121)... Русская душа наиболее всех склонна к жертвенному состоянию, отдающего себя самозабвению. Она стремится к всеобъемлющей целостности и к живому воплощению мысли о всечеловечестве (с. 23)... Россия есть Родина души (с. 78)». И в нынешней России, как пишет современный автор, «каждое движение человеческой души ценнее, чем любое цивилизованное завоевание» (^[41], с. 124).

«Путь к свободе ведёт только через красоту», — утверждал ещё Ф.Шиллер (см.^[8], с. 293). П.Я.Чаадаев говорил о том, что красота нам нужна для того, чтобы мы поняли Бога. «Красота была частью его общей концепции, которая соединяла науку, религию, искусство»^[42]. Слова «Красота спасёт мир» произнёс В.С.Соловьёв, говоря о Ф.М.Достоевском. Рерихи акцентируют внимание на «осознании красоты» (^[43], с. 20).

«Мир спасёт не красота сама по себе и тем более не сила, а любовь. Любовь как космическое чувство, — пишет А.В.Гулыга. — Для Достоевского (и других носителей русской идеи) мир спасается любовью, открывающей истину, творящей добро, формирующей красоту» (^[8], с. 297). «Соборность — это общение в любви», — кратко определил Н.А.Бердяев (см.^[25], с. 116). А И.А.Ильин писал: «Русская идея есть идея сердца. Идея созерцающего сердца... Она утверждает, что главное в жизни есть любовь, и что именно любовью строится совместная жизнь на земле, ибо из любви родится вера и вся культура духа» (см.^[8], с. 236).

Вспоминая широко известные слова Ф.Тютчева «Умом Россию не понять....В Россию можно только верить», хочется теперь сказать, что прежде нужно Россию полюбить. «Нужно полюбить душу России и интимно узнать её, чтобы виден был русский сверхнационализм и русское бескорыстие», — писал Н.А.Бердяев (^[2], с. 141).

В России всегда «сердце преобладало над умом и над волей» (^[2], с. 84). «Русский человек не очень ищет истины, он ищет правды... ищет спасения» (^[2], с. 83; см. также^[28], с. 348). Ведь и «евразийство есть, прежде всего, направление эмоциональное» (^[6], с. 292), «Русский дух выражает себя в стремлении к чему-то высшему, чем право и государство», — писал П.И.Новгородцев в 1922 году (^[44], с. 368), заявляя, что в России нет и не может быть работ, подобных «Духу законов» Монтескье и «Общественному договору» Руссо. В упомянутой выше триаде закон-народ-власть при обсуждении идеи соборности на месте «закона» появляется «дух» (^[45], с. 145).

С.Н.Булгаков пришёл к выводу, что философия русской идеи неизбежно смыкается с православием (^[8],с. 192). Об этом же пишет С.С.Хоружий^[46]. Согласно П.И.Новгородцеву^[44], в католицизме преобладает юридическое понимание христианства, в протестантизме — этическое, в православии — принцип любви во Христе. В этой триаде России тоже достаётся роль «эмоцио». Да и само христианство занимает ту же позицию в триаде опорных религий мира ислам-христианство-буддизм.

Различая гносеологию, аксиологию и онтологию, можно обратить внимание на аксиологический акцент русской философии (Г.Шпет, М.Бахтин, А.Лосев). Для неё характерно не стремление к созданию завершённых систем, а нравственные искания и литературный стиль^[47]. Душу России сильнее всего выразили как раз писатели. В пьесе А.П.Чехова «Три сестры» звучит триада долг-тоска-вера. Целостное представление о творчестве Л.Н.Толстого создаётся, если объединить «Войну и мир», «Анну Каренину», «Воскресение». Лучший путь к постижению Ф.М.Достоевского — через триаду братьев Карамазовых Иван-Дмитрий-Алексей, причём показательно, что старец Зосима опустился на колени именно перед Дмитрием.

Из французской триады равенство-братство-свобода русскому человеку ближе всего чувство братства (^[26], с. 75-80), тесно связанное с идеей соборности и мессианства. «Русский мессианизм, — пишет Н.А.Бердяев, — не может быть претензией и самоутверждением, он может быть лишь жертвенным горением духа, лишь великим духовным порывом к новой жизни для всего мира» (^[2], с. 109). Такая роль включает и смирение перед жертвенностью ^[48].