Эта мысль Елены Ивановны Рерих затрагивает самую глубину явления, в данном случае — синтетичности Культуры, одного из главных принципов человеческой эволюции. В наше время, когда на смену дифференцированному знанию приходит стремление к единству, в культуре все явственнее идет поиск синтеза.
Интересно, что именно начало XX века, ознаменовавшееся своеобразным «взрывом» в области научных открытий, стало своеобразным рубежом и для искусства. Совпадения прозрений восточных мудрецов с современными открытиями западной науки, заинтересовали и творчески мыслящих театральных деятелей. Аллегоричность и этическая устремленность восточной культуры ярко отразились в поисках театра символистов. Завораживающие иероглифы восточной пластики, утонченная эстетика театра «Но», китайский театр масок, театр теней, движение марионеток — все это причудливо переплеталось с достижениями современных театральных технологий. Собравшись в живительном синтезе, разные виды искусства приобретали новое качество в режиссерских театрах Мейерхольда, Таирова, Евреинова, Крэга и др. Наступление новой эпохи ознаменовалось появлением философско-этического Учения Живой Этики, отражение которого находим в этической устремленности Художественного театра Станиславского и Немировича-Данченко. Не случайно, что впоследствии именно ученицей Станиславского Антаровой была написана книга «Две жизни», в основе которой лежат идеи Живой Этики.
Интерес художественной интеллигенции к поиску новых изобразительных средств разделил и молодой Николай Рерих, увлекшись театром, в самой основе которого лежит синтез.
Здесь время сказать о синестезии (synesthesi — фр. психолог. соощущение), которой посвящена данная статья. Может возникнуть вопрос о необходимости введения нового термина для описания тех процессов, которые сейчас происходят в культуре. Последующее изложение, очевидно, прояснит своевременность этого. Синестезия присутствует в характере многих художников, стремящихся раздвинуть традиционные рамки восприятия искусства, вывести его на качественно новый уровень, а это полностью совпадает с задачами, которые ставит и Живая Этика, — расширение нашего сознания и утончение чувств.
Потребность многих творческих личностей языком своего искусства передать образ другого лежит в самой основе синкретического единства Культуры. Интересно, что первая декоративная работа Рериха «Полет Валькирий» была вдохновлена музыкой Вагнера, о которой он писал: «Сколько в ней прозрачности и силы!». Под впечатлением музыки Римского-Корсакова художник задумывает и свою картину «Садко». Надо сказать, что сотрудничество с этим замечательным музыкантом, создавшим теорию «цветного звукосозерцания», сыграло особую роль в становлении творческого мышления художника. В духе философии Платона, который говорил о «сияющих звуках», Римский-Корсаков утверждал, что для каждой тональности существует свой цвет, а до-диез мажор будет звучать теплее, чем ре-бемоль мажор. Увлекшись этой теорией, Рерих развивает у себя способность слышать цвета. Звучащие краски полотен Рериха поражают истинной музыкальностью в платоновском смысле. Делясь секретами своего творчества, он говорил, что план будущей картины создается им по принципу музыкальной композиции.
В связи с поисками новых изобразительных средств нельзя не упомянуть и Скрябина, чей творческий гений воплотил в жизнь идею цветомузыки. Ему удалось спроектировать рояль, снабженный восемью лампочками, семь из которых передавали цвета радуги и соответствовали нотам октавы. Партитуры его огненных новаторских произведений «Прометей», «Поэма экстаза» и др. были разработаны и в цветовом выражении. В 1918 г. в Карнеги-холл мечта композитора была воплощена исполнением этих произведений лишь в день памяти автора. В 1923 г. на площади им. Вашингтона в Нью-Йорке был исполнен еще один концерт в цвете — «Иллюминация атмосферы».
Подобный интерес к синтезу выразительных средств существовал давно. Еще в XV веке были созданы цветные клавесины, а в XVI веке при помощи свечей и оптических систем состоялось первое цветомузыкальное действо. Поиски подобных связей продолжаются, и мы знаем много современных опытов музыкального сопровождения подсветки старинных замков, фонтанов и т. д.
Способностью к синестезии обладали многие вестники нашей мета-истории (по терминологии Даниила Андреева). Вспомним, как настойчиво пытался уловить «музыку сфер» Александр Блок. Или перечтем строки Мандельштама «Останься пеной, Афродита, и слово в музыку вернись...» В одном из своих сонетов А. Рэмбо прямо «окрашивает» буквы: А — «черная», Е — «белая», И — «красная», У — «зеленая», О — «небесно-синяя».
Можно назвать и попытки движением передать смысл стихов (в эвритмии).
Как мы видим, в истории развития искусств существовали самые различные соединения форм для усиления художественной образности. Например, союз архитектуры и пластических искусств. В то же время в основе своей являют синтез: театр, кино, телевидение, цирк, видеоарт. Так что возникновение такого понятия как СИНЕСТЕЗИЯ оправдано. Если учитывать процессы, происходящие в человеческой эволюции в свете Учения Живой Этики, то можно сказать, что и восприятие искусства в наше время должно качественно измениться.
