Имение Тенишевой Талашкино как и подмосковное Абрамцево Мамонтова стало на рубеже ХIХ-ХХ вв. местом возрождения русского народного искусства. Рерих и Тенишева сошлись во вкусах, в интересе не только к славянской, но и индийской старине. Это было время, когда занимаясь раскопками языческих курганов в известном могильнике Гнездово под Смоленском, Рерих возмечтал найти свидетельства связей между древними Русью и Индией, — связей, некогда осуществленных таинственными кочевыми племенами ариев.
В свою очередь Тенишева слушала у себя в имении фрагменты оперы Аренского на темы «Махабхараты», рассказы В.В.Верещагина о поездке в Индию. Она знала об уроженце Смоленщины Н.М.Пржевальском. Было решено синтезировать в церкви Святого Духа («Храма Духа», по замыслу Тенишевой и Рериха) храмовое искусство Древней Руси и индийской и тибетской областей Аджанты и Лхасы.
Центральное место заняло изображение древнеиндийской Матери Мира в виде православной Богородицы. Задача облегчалась открытием к тому времени центрально-азиатской и тибетской живописи, которая поразила Рериха своим подобием древнерусской иконописи, устойчивой иконографией, локальностью цвета и линеарностью.
В неосуществленных эскизах росписи алтарной абсиды Покровского собора в Пархомовке проявлены идеи и композиционный замысел росписи «Царица Небесная над рекой жизни» для храма Св. Духа. (Рерих работал во Фленове в 1911, 1912 и 1914 гг.). Сам мастер дал описание росписи: «Высоко проходит небесный путь. Протекает река жизни опасная. Берегами каменистыми гибнут путники неумелые: незнающие различать, где добро, где зло. Милосердная Владычица Небесная о путниках темных возмыслила. Всеблагая на трудных путях на помощь идет. Ясным покровом хочет покрыть людское все горе, греховное.
Из светлого града, из красной всех ангельских сил обители Преблагая воздымается. К берегу реки жизни Всесвятая приближается. Собирает святых кормчих Владычица, за людской род возносит моления
Трудам Царицы ангелы изумляются. Из твердыни потрясенные сонмы подымаются. Красные, прекрасные силы в подвиге великом утверждаются. Трубным гласом Владычице славу поют.
Из-за твердых стен поднялись Архангелы, Херувимы, Серафимы окружают Богородицу. Власти, Престолы, Господствия толпами устремляются. Приблизились Начала, тайну образующие.
Духу Святому, Господу великому передает Владычица моления о малых путниках вразумлении, о Божьих путей посещении, о спасении, заступлении, всепрощении. Подай Господи, Великий Дух. Подымается к Тебе мольба великая. Богородицы моление пречистое. Возвеличим и мы Матерь Господа: «О тебе радуется, Благодатная, всякая тварь». (Н.К.Рерих. «Царица Небесная. Стенопись храма Св. Духа в Талашкине»)[23]
В образе Царицы Небесной Рериху удалось приблизиться к пантеизму Востока, признающему Бога лишь в его творениях. Впоследствии художник выразил это ощущение более явственно в «Матери Мира» (1924 г.). Ее образ был выполнен в сине-голубых тонах и наполнен космическим значением. Он лишен каких-либо культовых и национальных признаков.
Можно считать, что работы Рериха в Талашкине стали этапом его творчества. Он попытался передать общечеловеческие и даже вселенские истоки древнерусской живописи, преодолеть ее кажущуюся, по сравнению с византийским искусством, вторичность. Именно в общечеловеческом и вселенском увидел Рерих ценность освоения иконописи в формировании культуры будущего. Однако открытие этих истоков повлекло за собой и последующее угасание интересов художника-мыслителя к древнерусской иконе. В сходной с ней в некоторых чертах живописи Тибета и Индии он прозрел для себя образцы более глубинные и масштабные, более созвучные преддверию предсказанной им космической эры человечества.
Этот отход от православия наметился в его творчестве уже в самом начале освоения древнерусского искусства. Еще в 1907 г. критик С.К.Маковский заметил, что прошлое для Рериха — сокровищница общечеловеческих «осколков вечности»: идей, образов, предметов. «Национально-историческая тема для него только декорация. Его образы ведут нас в самые далекие дали безликого прошлого», – писал он.[24] Рерих, как бы полемизируя с ним, писал: «Мимо нас проходят пестрые финно-тюрки. Загадочно появляются величественные арийцы. Оставляют потухшие очаги неведомые прохожие... Сколько их! Из их даров складывается синтез действительно неонационализма искусства».
Спустя несколько лет, в конце первой мировой войны художник пришел к убеждению о приоритете в искусстве не национальных, а интернациональных — общечеловеческих начал. Отныне его творческое кредо: «Искусство объединит человечество... Искусство есть знамя грядущего синтеза... Свет искусства озарит бесчисленные сердца новой любовью. Сперва бессознательно прийдет это чувство, но после оно очистит все человеческое сознание. Предстали перед человечеством события космического величия. Человечество уже поняло, что происходящее не случайно. Время создания культуры духа приблизилось». (Отметим не случайность посвящения храма во Фленове Святому Духу). Эти слова можно считать творческим итогом освоения Рерихом старины и разгадкой причин обращения к индийской культуре. В последней художнику-мыслителю открылась большая возможность установления связей прошлого с будущим. Переход от славянского к индийскому, от национального — к интернациональному, от познания прошлого — к предсказанию будущего состоялся не вдруг. Он имел постепенный характер и занял у художника несколько десятилетий напряженной работы в самых различных областях искусства и науки.
