Различие между классической этикой и этикой К.Э.Циолковского выявляется ещё заметнее, как только мы переходим к анализу императива «любви к самому себе» или «истинного себялюбия». Это второй, условно говоря, метафизический уровень этической концепции К.Э.Циолковского, императив которого формулируется как долг по отношению к неизвестному нам, по сути, мифологическому атому-духу.
Что же представляет собой «истинное себялюбие» по К.Э.Циолковскому? Почти все исследователи космической этики[7,8,9] отмечали, что это - отнюдь не любовь к самому себе как личности, а нечто диаметрально противоположное: любовь к атомам- духам, особенно тем, которые состав «моего» тела. По К.Э.Циолковскому, «основанием всех наших поступков всегда будет любовь к себе… Нельзя обвинять человека в этом его стремлении к эгоизму, он имеет на него право, но нужно и объяснить, в чём заключается истинное себялюбие. Все известные виды эгоизмов, т.е. любви к самому себе, суть заблуждения»[2]. Например, «эгоизм разбойника, грабителя, разного рода насильников, богатого, властного, честолюбивого, сладострастника и т.д. Они не сознают, что сами себя ненавидят, и потому такие эгоизмы надо бы называть эгофобиею, или самоненавистью»[2].
«Истинная же этика Космоса, его сознательных существ, состоит в том чтобы не было нигде никаких страданий: ни для совершенных, ни для других недозрелых или начинающих своё развитие животных»[3]. Вот что представляет собой, согласно этике К.Э.Циолковского, действительное «выражение чистейшего себялюбия (эгоизма)». Но почему же? Ответ таков: «Ведь если во Вселенной не будет мук и неприятностей, то ни один её атом не попадает в несовершенный страдальческий или преступный организм. Одним словом, тогда примитивный гражданин Вселенной, т.е. атом, не может вселиться в дурное существо, ибо их совсем не будет»[3]. Для этого и нужно уничтожить повсюду во Вселенной несовершенные зачатки жизни. «Не подобно ли это тому, как огородник уничтожает на своей земле все негодные растения и оставляет только самые лучшие овощи!
В этом заключается главный акт деятельности совершенных, главная их нравственность»[3].
Метафизический контекст этих рассуждений антиномичен: с одной стороны, надо повышать уровень организации космических структур, но с другой, на субстанциальном уровне, в соответствии с космической философией, ничего не меняется, так как вечны и неизменны сами атомы. Ноокосмическая деятельность способна изменять лишь формы, но не «первооснову» вещей. Возникает вопрос: если субстанция действительно неизменна, то как возможны изменения ощущений атомов-духов? Ясно, что этот тип субстанциальных изменений К.Э.Циолковский всё же допускал – без него, в сущности, космическая философия лишилась бы одного из главных своих принципов. Но это приходит в противоречие с идеей вечности и неизменности атомов-духов. Ещё одна антиномия космической философии?
К ней примыкает вплотную и следующая антиномия. Если Космос, как постоянно подчёркивал К.Э.Циолковский, «совершенен» сам по себе и «несовершенная», «мучительная» жизнь ограничивается в нём лишь отдельными немногочисленными островками, то откуда возникает необходимость бесконечного совершенствования космоса силами ноокосмической иерархии, её активной преобразовательной деятельностью? Впрочем, подобные вопросы возникают перед исследователями космической философии буквально на каждом шагу. Мы уже не касаемся неопределённости смысла терминов «блаженство», «совершенство» и т.п., так как у К.Э.Циолковского они изначально выступают некими символами и метафорами.
Не всегда ощущаемая проблема состоит в том, что К.Э.Циолковский формулирует свой принцип «истинного себялюбия» и на метафизическом уровне, и на уровне социально-практическом. Он не различает эти уровни в силу принципа монизма. Но исследователь не может не различать (в том числе в лингвистическом плане) утверждение об «ощущениях» неизвестного науке атома-духа и научно- технические проекты преобразования космоса. Нельзя, например, считать научными даже вполне конкретно сформулированные идеи о превращении человека в существо, способное жить в космическом пространстве. Наука, ни в начале XX века, когда создавались философские сочинения К.Э.Циолковского, ни в его конце, когда мы обсуждаем его идеи, решительно ничего не знает о возможностях создания такого существа, да и сам К.Э.Циолковский неоднократно подчёркивал свои разногласия с официальной наукой. Ещё дальше от науки отстоят прогнозы о грядущем превращении человечества – через «дециллионы лет» - в лучистую энергию, хотя они и сопровождаются ссылкой на второе начало термодинамики. Следует назвать вещи своими именами: это – типичная метафизика, но не наука. К.Э.Циолковский их не разграничивал, тогда как послекантовское развитие философии доказывает неизбежность такого разграничения.
