Женская секция, руководимая Драудзинь, была самой сплочённой. Все жили очень дружно и поддерживали идею создания трудовой общины в Юмправе (усадьбе Драудзинь). Мильда Риекстинь часто приезжала туда и все дружно трудились на её участке, а по вечерам читали книги по Живой Этике. В то время Катрина Драудзинь уже работала над составлением Индекса по книгам Живой Этики... Она особенно тепло и любовно относилась к Мэте Пормале – самоотверженной труженице, переводчице многочисленной корреспонденции Общества из-за рубежа, приходившей на английском, французском и немецком языках. Безотказна была и в переводах с русского языка на латышский воспоминаний членов Общества о докторе Лукине для книги "Свет сердца" (1937 г.).
Будучи ровесниками, доктор Драудзинь, Мэта Пормале, Мильда Риекстинь и Элла Рудзите общались чаще всех... В свою очередь я от Екатерины Яковлевны лично слышала самые добрые, любовно-опекаемые слова о Мильде Риекстинь-Лицис: "У Мильдыни – девственная, наивная, кроткая душа... Она беззащитна и доверчива к людям... между собой мы ласково называем её "одуванчиком", "визбулите" (подснежником)".
В 1940 году латышские Общества идеалистического (духовного) направления были закрыты приказом советского правительства. Помещение музея Общества имени Н.К.Рериха национализировано.
Узнав о приказе позже других, Рихард Яковлевич поспешил организовать срочный вывоз картин, принесённых в дар Николаем Константиновичем и его сыном Святославом Рерихом в "безопасные места" – по квартирам членов и друзей Общества. И, в первую очередь, к Мильде Риекстинь-Лицис в Межапарк. Особняк актрисы им представлялся самым надёжным местом. Спасательная акция началась незамедлительно – в условленное ночное время. Помимо членов Общества в ней принимали участие доверенные люди "со стороны". Среди них был мой первый муж – оперный музыкант Янис Карклинь, его коллега Александр Дравниек и адвокат Михаил Калнс... (впоследствии они проходили по "делу Общества имени Н.К.Рериха"). Сюда же свозились и ценные книги по Живой Этике. Но как в своей доверчивости они ошиблись! За этим домом уже давно была установлена слежка. Мильда Яновна недоумевала: какие-то неуловимые чёрные тени мелькали перед окнами её дома, оставляя следы на заснеженных тропинках сада...
– Почему так часто портились электрические и телефонные провода именно в этом доме и каждый раз для их починки по вызову приходили разные мастера? – Эти вопросы у кроткой, доверчивой хозяйки стали возникать уже в заполярном лагере посёлка Абезь во время бессонных ночей... В Риге же первый тревожный звонок в квартиру Риекстинь-Лицис раздался в разгаре лета 1948 года, от Эллы Рудзите, супруги Рихарда Рудзитиса. Она сообщила об обыске и аресте мужа, волновалась за судьбу своих трёх малолетних дочерей... Год был прожит в страхе, в ожидании надвигающейся беды... Мирдза Шмитхен успокаивала свою подругу: "Таких как ты не берут..." Всё чаще они собирались в уютном доме на ул. Островского и вспоминали счастливые годы своей молодости. И чем тревожней становилось на душе, чем острей предчувствие близкой беды и разлуки, тем чаще они обращались к книгам Живой Этики, вспоминали наставления доктора Лукина: "Страх обезоруживает человека, ослабляет психическую энергию".
И, наконец, свершилось то, чего так боялась Мильда Риекстинь. Случилось в тот самый день, 1 -го июня 1949 года, спустя пару часов после ухода Мирдзы Шмитхен... Против калитки на улице остановилась чёрная машина с занавешенными окнами и двое в штатском поднялись на второй этаж... В памяти Риекстинь навсегда запомнился этот день, когда в её доме впервые за всю жизнь "хозяйничали" непрошенные гости: выдвигали ящики письменного стола, бросали на пол дорогие сердцу книги, заталкивали в портфель тетради с дневниковыми записями... О, как хорошо они ориентировались в доме, не обойдя даже кладовых. И лишь погреб остался незамеченным.
Онемевшая от страха, Мильда застыла без движения на указанном месте... И никак не могла понять, почему после окончания "акции" ей вдруг предложили захватить с собой тёплые вещи...
В ЧК на улице Стабу, Риекстинь-Лицис поместили в камеру, соседнюю с той, где находилась Элла Рудзите. Во время получасовой прогулки Элла шепнула, что арестованы все члены Общества и многие им сочувствующие.
Следствие у рериховцев проходило сравнительно легко. Следователи на допросах к ним, женщинам, не применяли насильственных мер. Они все были осуждены заочно Особым совещанием по статье 58-10/11. Все одинаково – на 10 лет трудовых лагерей строгого режима. Как ни старались их расселить на расстоянии друг от друга, в инвалидный лагерь посёлка Абезь Интинского района из их группы попали пятеро: Катрина Драудзинь, Мильда Риекстинь, Эльза Швалбе-Матвеева, Людмила Слетова и Капитолина Ринкуле. Последняя умерла в лагере от тяжёлого приступа астматического удушья. Остальные вернулись на Родину в 1955-1956 годах по реабилитации.
Я познакомилась с Мильдой Риекстинь в вышеупомянутом инвалидном лагере пос. Абезь в Коми АССР и вместе с ней провела 5 лет. В лагере она мне, 17-летней студентке Латвийского университета и начинающей писательнице, помогла выжить, сохранить веру в Высшее духовное начало.
